Вы помните ли то, что видели мы летом? Мой ангел, помните ли вы Ту лошадь дохлую под ярким белым светом, Среди рыжеющей травы?
Полуистлевшая, она, раскинув ноги, Подобно девке площадной, Бесстыдно, брюхом вверх лежала у дороги, Зловонный выделяя гной.
И солнце эту гниль палило с небосвода, Чтобы останки сжечь дотла, Чтоб слитое в одном великая Природа Разъединенным приняла.
И в небо щерились уже куски скелета, Большим подобные цветам. От смрада на лугу, в душистом зное лета, Едва не стало дурно вам.
Спеша на пиршество, жужжащей тучей мухи Над мерзкой грудою вились, И черви ползали и копошились в брюхе, Как черная густая слизь.
Все это двигалось, вздымалось и блестело, Как будто, вдруг оживлено, Росло и множилось чудовищное тело, Дыханья смутного полно.
И этот мир струил таинственные звуки, Как ветер, как бегущий вал, Как будто сеятель, подъемля плавно руки, Над нивой зерна развевал.
То зыбкий хаос был, лишенный форм и линий, Как первый очерк, как пятно, Где взор художника провидит стан богини, Готовый лечь на полотно.
Из-за куста на нас, худая, вся в коросте, Косила сука злой зрачок, И выжидала миг, чтоб отхватить от кости И лакомый сожрать кусок.
Но вспомните: и вы, заразу источая, Вы трупом ляжете гнилым, Вы, солнце глаз моих, звезда моя живая, Вы, лучезарный серафим.
И вас, красавица, и вас коснется тленье, И вы сгниете до костей, Одетая в цветы под скорбные моленья, Добыча гробовых гостей.
Скажите же червям, когда начнут, целуя, Вас пожирать во тьме сырой, Что тленной красоты - навеки сберегу я И форму, и бессмертный строй.
"Скелеты-земледельцы"
I
На грязных набережных, средь пыльных Анатомических таблиц, Средь книг, как мумии гробниц, Истлевших в сумерках могильных,
Я зачарован был не раз Одной печальною картиной: В ней кисти грубой и старинной Штрихи приковывали глаз;
Нездешним ужасом объятый, Я видел там скелетов ряд: Они над пашнею стоят, Ногами упершись в лопаты.
II
Трудясь над пашнею иной, Вы, жалкая добыча тленья, Все так же полны напряженья Своей ободранной спиной?
Как к тачке каторжник цепями, Там пригвожденные давно, Скажите мне, кому гумно Вы устилаете снопами?
Возникнул ваш истлевший строй Эмблемой ужаса пред нами; Иль даже там, в могильной яме Не тверд обещанный покой?
Иль даже царство смерти лжет, Небытие - непостоянно, И тот же жребий окаянный И в самой вечности нас ждет,
И мы, над тяжкою лопатой Согбенные, в стране иной Окровавленною ногой Придавим заступ свой проклятый?
"Пляска смерти"
Эрнесту Кристофу
С осанкой важною, как некогда живая, С платком, перчатками, держа в руке букет, Кокетка тощая, красоты укрывая, Она развязностью своей прельщает свет.
Ты тоньше талию встречал ли в вихре бала? Одежды царственной волна со всех сторон На ноги тощие торжественно ниспала, На башмачке расцвел причудливый помпон.
Как трется ручеек о скалы похотливо, Вокруг ее ключиц живая кисея Шуршит и движется, от шуток злых стыдливо Могильных прелестей приманки утая.
Глаза бездонные чернеют пустотою, И череп зыблется на хрупких позвонках, В гирлянды убранный искусною рукою; - О блеск ничтожества, пустой, нарядный прах!
Карикатурою тебя зовет за это Непосвященный ум, что, плотью опьянен, Не в силах оценить изящество скелета - Но мой тончайший вкус тобой, скелет, пленен!
Ты здесь затем, чтоб вдруг ужасная гримаса Смутила жизни пир? иль вновь живой скелет, Лишь ты, как некогда, надеждам отдалася, На шабаш повлекли желанья прежних лет?
Под тихий плач смычка, при ярком свеч дрожанье Ты хочешь отогнать насмешливый кошмар, Потоком оргии залить свои страданья И погасить в груди зажженный адом жар?
Неисчерпаемый колодезь заблуждений! Пучина горести без грани и без дна! Сквозь сеть костей твоих и в вихре опьянений Ненасытная змея глазам видна!
Узнай же истину: нигде твое кокетство Достойно оценить не сможет смертный взгляд; Казнить насмешкою сердца - смешное средство, И чары ужаса лишь сильных опьянят!
Ты пеной бешенства у всех омыла губы, От бездны этих глаз мутится каждый взор, Все тридцать два твои оскаленные зуба Смеются над тобой, расчетливый танцор!
Меж тем, скажите, кто не обнимал скелета, Кто не вкусил хоть раз могильного плода? Что благовония, что роскошь туалета? Душа брезгливая собою лишь горда.
О ты, безносая, смешная баядера! Вмешайся в их толпу, шепни им свой совет: "Искусству пудриться, друзья, ведь есть же мера, Пропахли смертью вы, как мускусом скелет!
Вы, денди лысые, седые Антинои, Вы, трупы сгнившие, с которых сходит лак! Весь мир качается под пляшущей пятою, То - пляска Смерти вас несет в безвестный мрак!
От Сены набережных до знойных стран Гангеса Бегут стада людей; бросая в небо стон, А там - небесная разодрана завеса: Труба Архангела глядит, как мушкетон.
Под каждым климатом, у каждой грани мира Над человеческой ничтожною толпой Всегда глумится Смерть, как благовонья мира, В безумие людей вливая хохот свой!"
