«Оставь надежду всяк сюда входящий,
Средь груды трупов, в ящике лежащих,
Над мёртвым телом я стою с коварным взглядом -
На всех обиженный патологоанатом»
— Note Bene
- Уимблдон Дуглас...
- Впервые слышу.
- Неужели? Разве это не ваш сосед?
- Мой сосед сосет у соседа напротив! Ну, и что? Пусть сосет – я не против! – продекламировал подозреваемый в убийстве Поль Фредерик. У офицера полиции временно отнялся язык. На самом деле, в маленьком (даже для штата Мэн) городке полиции редко приходится сталкиваться с убийствами. Последнее произошло лет шесть назад, и дамочка, застрелившая своего мужа, сама, истерически рыдая, сдалась в руки правосудия. А этот неопределенного возраста, национальности и – если уж говорить совсем честно – пола субъект явно не чувствует себя виноватым. А офицер полиции Найджел был уверен на все 100% - это убийца развалился сейчас на неудобном казенном стуле, закинув ногу на ногу. Сейчас он с видом любознательного школьника рассметривал стены кабинета.
- Вы безработный, мистер Фредерик, ведь так? – оправившись, совершил очередную попытку завязать разговор полицейский. Разговор? Какой к черту разговор! Это допрос! Но полицейский только сам себя обманывал. Меньше всего происходящее напоминало допрос.
- Вы ошибаетесь. Я поэт. Невольник чести, - опять что-то процитировал убийца. – Между прочим, это о Пушкине.
- К дьяволу Пушкина! – рявкнул Найджел. Фредерик резко выпрямился в кресле и просиял улыбкой, отбрасывая с лица красивые светлые волосы. Найджел снова неосознанно отметил его почти женственную красоту, сбивающую с толку.
- Вот и я говорю: к дьяволу Пушкина! – хлопнув в ладоши, провозгласил он и залился смехом, запрокинув голову. – Вы просто маг и волшебник, господин Найджел! – псевдо-восхищенным тоном с придыханием проговорил Фредерик. Найджелу было ясно, что он издевается, и все-таки он уставился на него, как кролик на удава, когда Поль нежно улыбнулся ему и облизал розовым кончиком языка губы, которые сразу сделались ярко-алыми, будто на нх выступила свежая кровь. Пригвоздив к месту офицера полиции Найджела, Поль невинно опустил взгляд и спрятал свои бесстыжие глаза за длинными пушистыми ресницами.
Найджел продолжал пораженно смотреть на него. Черт возьми... как этому типу удается так?.. Найджел почувствовал, что его щеки залил румянец. В кабинете резко стало как-то слишком жарко.
Подозреваемый сидел напротив него на стуле, сложив руки на коленях, покорно опустив голову и всем своим видом являя миру саму непорочность. Надо, надо задавать следующий вопрос. Но – черт возьми!.. Найджел просто кончит в штаны, как мальчишка, если эта сучка так же посмотрит на него еще раз. Надо срочно переключиться на какое-нибудь дело. На что угодно...
- Эд! Эд, твою мать, бегом сюда! – рявкнул Найджел. В ту же секунду в дверь просунулась конопатая голова Эдди, мальчишки лет двадцати, его помощника.
- Да, сэр?
- Позови Джея. Бегом!
Найджел не смотрел на Эдди, но прекрасно знал, что на его веснушчатом деревенском личике отразился испуг. Мальчишка боялся всего, что связано с паталогоанатомом (который выполнял и функции судмедэксперта – в Касл-Роке больше специалистов и не требуется. Во всяком случае, так считают «наверху»), а именно: его самого, морга и его домашнего питомца – отвратительного вида рептилию, то ли змею, то ли ящерицу, которую Джей постоянно таскал за собой. Бытует мнение, что этот парень даже с ней разговаривает. Что ж, у него не самая приятная работа, нет семьи...
- Ты там обосрался?! Живо к Джею! – заорал на помощника Найджел.
***
- Джей! Джей!
- Заходи, Эдик, открыто! – крикнул я за дверь. Стакан в моей руке не мог никоим образом меня скомпрометировать, так что мальчику действительно можно было войти.
- Джей! Джей, я в морг не пойду, слышишь?
- Почему? – Я прекрасно знал, почему Тэдди отказывается переступать порог моей обители, но не мог не заставить его проговорить это вслух, опозорив в себе мужчину.
- Я боюсь.
- Меня? Или трупов? Ну, так их поздно уже бояться! – рассмеялся я почти искренне. Сегодня я был в хоршем расположении духа. На то были свои причины. Так или иначе, я поднялся со стула, посадил на плечо Эндрю и открыл дверь. Эдди, бледнее любого моего пациента, ждал снаружи. Веснушки на побелевшем лице казались ярче и почему-то делали мальчишку на вид еще младше. Передо мной стоял дрожащий, как осинвый лист, детсадовец-переросток. Мне даже стало жаль его. На ум пришла песенка, и я не замедлил ее исполнить. – Эдди порвал медвежонка Тедди, и поняли мы: он мальчик плохой!
Видок у Эдди сделался еще более обескураженный, хотя, казалось бы – куда уж? Я не смог сдержать смеха. Тогда я еще не умел толком скрывать эмоции.
- Чего этому извращенцу от меня понадобилось? – спросил я, как только прошел приступ веселья.
- Почему извращенцу? – спросил Эдди.
- Видел бы ты, малыш, как он на меня смотрит! – усмехнулся я. Действительно, его шеф относился ко мне... особенно. Но тщетно старался это скрывать. Похоже, единственный экземпляр, которого удалось обмануть, вышагивает рядом со мной по коридору, размахивая руками и явно стараясь придать походке побольше мужественности. Дурачок. Эндрю царапнул меня по шее коготками. Надо пересадить его в карман халата. Я подставил ладонь, и Эднрю сам перебрался на нее с моего плеча. Ящерицы – невероятно умный народ. Я частенько жалею, что это создание не может разговаривать. Хотя... все, с кем я разговаривал, в конечном счете оказывались достойными только того, чтобы принять смерть от моей руки. Для некоторых, сказать по правде, и это было большой милостью. Но я милостив. Я очень милостив.
- Ну, чего от меня хочет этот дряблый алкаш? – повторил вопрос я.
- Я не знаю, - пробормотал Эдди, не сводя с Эндрю испуганного взгляда. Этот пугливый мальчик уже успел меня утомить. Наконец, кабинет. Эдди остался снаружи, а я открыл дверь и шагнул за порог.
- Приветствую, - сказал я, взглянув на покрасневшего Найджела, и хотел сказать что-то еще, но все слова застряли у меня в горле – мой взгляд упал на человека... на существо, что сидело на стуле напротив Найджела. Кто бы это ни был, он был дъявольски красив. Кажется, Сатана был самым прекрасным ангелом, пока не спутался с людьми. Потом, он, конечно, запил, стал употреблять разнообразные наркотики, окунулся в разврат и азартные игры, и растерял всю свою ангелоподобность.
Но тот, кого я видел сейчас перед собой, напоминал именно Сатану-небожителя. Когда он посмотрел на меня, возникло ощущение, что меня просвечивают рентгеновскими лучами, что он считывает меня, и чтоб я сдох, если мне это не понравилось! Еще никогда прежде я не испытывал такого влечения к живому человеку.
- Я говорю, ты видел труп?
- Чего? Труп? – Найджел, очевидно, что-то говорил все время, пока я таял под взглядом этого Сына Зари. – Да. Я видел. Первоклассное убийство, - высказал я свою первую ассоциацию с трупом Уимблдона Дугласа. Он был прекрасен. Убийца просто выпотрошил свою жертву, глумясь, вырывая зубами клоки плоти. И все-таки Уимблдон был красив. Красив той посмертной красотой, о которой в этом городе знал, должно быть, только я. Только я мог оценить ее. Только я умел ее сохранить. Надо ли говорить, как взволновало меня это убийство! Это был не просто убийца и не просто труп. Это был Творец и Творение. А то, что связвало одного с другим, очевидно, следует называть искусством. Мог ли я мечтать о появлении второго такого же, как я, Творца, ценителя этого искусства, искусства смерти, в котором мне нет равных? Я настолько привык к своему одиночеству, что уже действительно начал думать, что люблю его. Что уединение – моя награда, а не расплата. Но стоило на моем столе оказаться Уимблдону Дугласу, как старая тяга к общению не с кем-нибудь, а с себе подобным, захлестнула меня. Я собирался, во что бы то ни стало, найти гения, сотворившего такое, раньше полиции. Так что пока моя основная задача – сбивать следствие с истинного пути.
- Прекрасное? Что ты хочешь этим сказать? – подозрительно спросил Найджел. Я решил применить свой старый излюбленный способ – наклонившись, облокотился на его стол и заглянул ему в лицо. Найджел хотел меня, и мы оба это знали. Но признавал – я один. Приблизив свое лицо к его почти вплотную, я прошептал самым сладострастным тоном, на какой был способен.
- Прекрасное, дружок, значит – идеальное. Божественное. Невероятное. Понимаешь, о чем я говорю? – я прекрасно знал, что он сейчас думает точно не о том, что я только что произнес. Я знал, что он даже не начинал об этом думать. Наверное, действительно непросто соображать, когда у тебя яйца чешутся!
Найджел с чуть слышным стоном отстранился от меня, и я, выпрямившись, присел на край его стола. Нужно было пустить в ход все свое обаяние, чтобы потом мне простили все, что угодно – даже исчезновение трупа Уимблдона Дугласа.
- Так ты понимаешь?
- Нет. Не понимаю, - пробормотал Найджел, окончательно побагровевший и уткнувший взгляд в столешницу.
- Я понимаю, о чем ты говоришь... Джей, правильно? – заговорил ангел. Я не собирался терять контроль над ситуацией, и поэтому даже не посмотрел на него.
- Кто это, Найджел? – спросил я, стараясь изобразить теперь пренебрежительный тон.
- Меня зовут Поль Фредерик. Это меня твой Найджел подозревает в убийстве этого... Дугласа.
А вот теперь я уже не мог на него не смотреть. Неужели... нет, не может быть. Чтобы это прелестное создание было еще и Творцом Смерти? Разве возможно такое?
Я повернулся к нему, и снова встретился с этим пронзающим взглядом. Но теперь он не изучал меня, не читал. Он говорил со мной. А я – с ним.
- А ты этого не делал? – спросил я.
- Разумеется, нет, - ответил Поль Фредерик, тогда как глаза его говорили об обратном. «Да, это был я», - вот, что сказали мне его глаза.
- Ну-ну. Поди-ка, докажи! – сказал я вслух, но думал я совсем о другом, и, мне кажется, Поль прекрасно понимал, о чем именно. «Я восхищен» - вот, что он мог прочесть в моих глазах. Впрочем, не только это. Но это – на первом месте.
- Можешь идти, Джей, я же сказал! Иди! – голос Найджела сгромыхал прямо над ухом. Захотелось вбить ему в горло его идиотскую перьевую ручку, которой он зачем-то до сих пор пишет, а в глаза воткнуть по паре зубочисток. Не дав этому желанию перерасти в намерение, я спрыгнул с его стола и, бросив прощальный взгляд на Поля Фредерика, подошел к двери.
- Джей! – голос Поля. Я немедленно обернулся. Поль, хитро улыбаясь, послал мне воздушный поцелуй и рассмеялся. По моему телу побежали мурашки от его смеха. Если Бог слушает музыку, то его музыка – этот смех. Черт возьми, до чего же мне в ту секунду захотелось быть Богом, чтобы слушать музыку этого смеха каждый день! Пусть адские угли превратятся в эскимо на палочке, если я не влюбился в Поля с первого взгляда, если не был готов ради него на все после этого воздушного поцелуя. О чем я мог тогда думать? Естественно, ни о чем я тогда не думал! Просто упал перед ним на колени, притянул его к себе и букально впился в его губы. Никогда я не целовался с большим наслаждением, ни с мужчинами, ни с женщинами, ни с живыми, ни с мертвыми. Его ласкающий язык, мягкие сладкие губы – это больше, чем жизнь, это лучше, чем смерть... это новый мир, вселенная, которую мы дарили друг другу. Обычно я целовался с открытыми глазами – на самом деле я вообще не люблю их закрывать без видимой нато причины. Но тогда глаза закатились от удовольствия совершенно без моего участия. Я чувствовал его пальцы, запутавшиеся в моих волосах, нежную кожу его шеи, исходивший от него и невероятно возбуждающий меня запах.
А потом... потом Найджел подписал себе смертный приговор.
- Что вы себе позволяете?! – вскричал он, вряд ли подозревая, что это будут последние дерьмовые слова в его дерьмовой жизни. Наш поцелуй мгновенно прервался. Поль смотрел на нарушителя нашей идиллии так, что я преисполнился уверенности, что от него вот-вот останется горсть пепла. Однако... та, первая фантазия с ручкой и зубочистками казалась мне привлекательней. Поль разделял мое мнение. Хватило одного моего вопросительного взгляда, чтобы я тут же получил ответ.
- Я последние два часа только об этом и думаю, - ласково проговорил он, красивым жестом вытаскивая перьевую ручку из карандашницы на краю стола. Найджел таращился на нас, стараясь напустить на себя грозный вид. До чего же он омерзителен!
Мы с Полем сделали это так четко, словно всю жизнь работали вместе. Спустя несколько минут из горла Найджела торчала его ручка, вдобавок, он лишился обоих глаз.
- Предлагаю оставить их себе в качестве сувениров, - улыбнувшись, предложил Поль. – Своеобразные трофеи в память о нашем первом совместном убийстве. Жаль, конечно, что первым стал этот гавнюк.
- Будут другие, - сказал я. – Пойдем отсюда. Я не хочу на это смотреть.
- Да... даже смерть его не украсила, - покачал головой Поль. – Куда пойдем?
Его вопрос даже немного меня удивил. Разве могут быть варианты.
- Как куда? Ко мне!
- Домой? – скривился он.
- В морг, Поль! В морг! – улыбнулся я. – Я там работаю, Поль, если ты об этом не знал.
- Не знал. Откуда мне? – сказал он. – Только... не называй меня Поль, Джей. Это глупое имя.
Я не видел ничего глупого в имени Поль, но сейчас был готов любые его слова принять за святую истину.
По пути в мое царство смерти нам никто не встретился. Эдди куда-то делся, а кроме него здесь никого не было – все «копчики» ушли осматривать дом Уимблдона Дугласа. Поль нежно взял меня за руку. Я просто млел от его прикосновений.
Мы шли по тусклым пустым коридорам, как влюбленные школьники, молча, но в этом молчании заключался тот смысл, что не способны выразить никакие слова.
- Прошу Вас! – сказал я, распахивая перед ним дверь в свое «логово». Поль, с любопытством оглядываясь и, прошел за порог. Я вошел за ним следом и захлопнул дверь. Для верности еще и закрыл ее на замок. Как-никак, мы оставили свежий труп в кабинете. Разумеется, ни он, ни я не собирались оставаться в этом городке больше суток. А из морга есть и второй путь. Именно им я и планировал воспользоваться. Но не сейчас.
- Добро пожаловать в рай! – проговорил Поль, обнимая меня за шею. Мне пришла в голову поистине гениальная идея. Правда, паталогоанатомический стол был занят... Уимблдоном Дугласом, кстати. Но это сейчас меньше всего меня волнует. Я мягко выпутался из объятий и метнулся к своему рабочему месту. Спихнуть труп со стола оказалось не сложно – Поль избавил Уимблдона от многих, не нужных ему более внутренних органов, и труп был сравнительно легкий.
- Прошу на разделочный стол, любовь моя! – воскликнул я, жестом приглашая Поля возлечь на освободившемся пространстве. Тот понял мою мысль, у него будто перехватило дыхание от восторга.
Я не стану описывать последовавшее за этим действо – это слишком личная тема, вам, мои дорогие читатели об этом знать вовсе не обязательно.
Спустя энное количество времени (я даже примерно не решаюсь предположить, как долго длилась наша оргия, знаю только, что за это время сравнительно целых трупов в морге стало гораздо меньше). Дверцы холодильной камеры были распахнуты, а сама камера опустела. Поль лежал на мне и щелкал зажигалкой, а я любовался его сосредоточенным выражением лица, подложив руки под голову. Эндрю примостился на моем локте и тоже смотрел на Поля. Мне почему-то казалось, что он ревнует. Но на Эндрю мне сейчас было плевать. Поль затянулся и выдохнул дым мне в лицо.
- А если поджечь фильтр? – спросил я. Сам не понимаю, откуда в моей голове взялся этот идиотский вопрос.
- Откуда в твоей голове берутся идиотские вопросы? – нежно усмехнулся Поль. – Что?
Видимо у меня как-то изменилось выражение лица.
- Ты только что прочел мои мысли! – воскликнул я, почему-то невероятно возмущенным тоном, котоый позабавил даже меня самого. Поль тоже рассмеялся.
- Да, пошел ты!
- Заткнись.
Он наклонился ко мне и поцеловал. Его волосы щекотали мне шею. И а что-то другое царапало мне ухо. Скорее из любопытства, я оторвался от Поля. Тот выглядел недовольным. Но еще более недовольным выглядел Эндрю. Это он своими коготками терзал мое ухо.
- Эндрю, ты спятил? Отвали. Не видишь – у меня жизнь налаживается! – сказал ему я. Поль странно посмотрел на меня.
- Ты говоришь с ящерицей по имени Эндрю? – спросил он. Я только улыбнулся. Пояснения были излишни. – Боже, Джей... насколько же тебе тут было одиноко!
- Очень, - кивнул я и улыбнулся. Теперь все изменится. Я был в этом уверен. Поль пару минут молчал, переводя взгляд с меня на сигарету, потом на Эндрю, потом снова на сигарету.
- Джей, - наконец, сказал он.
- Мм?
- Я хочу его убить, - просто сказал он, кивая на Эндрю.
- Зачем? – удивился я. На самом деле как-то глупо после людей опускаться до убийства ящериц.
- Зачем?.. Затем, что я хочу, чтоб ты был только мой, понятно? Не собираюсь делить тебя с какими-то земноводными!
- Это пресмыкающиеся, - машинально поправил я. Поль обиженно замолчал, слез с меня и отодвинулся. Без него сразу стало холодно. – Послушай, ты собираешься ревновать меня к каждой ящерице?
- О, так у тебя их еще и несколько? – с видом страдальца спросил Поль. Он явно ломал комедию, и мы оба это знали. Я не выдержал серьезного тона и расхохотался.
- Ну, так что? – резко оборвал мой смех Поль. – Я могу убить его?
- Ну убей. Если тебе от этого станет легче, - согласился я. Да, Эндрю был моим другом довольно долгое время, но... времена меняются!
- Это дань моим собственническим чувствам! – улыбнулся Поль. Ах, ну, раз так... какие же тогда могут быть сомнения?
Я протянул руку, и Эндрю, как всегда, забрался на нее сам. В последний раз. Я ожидал, что на меня сейчас нахлынут сентиментальные воспоминания о нашей совместной жизни, но этого не произошло.
- Прощай, Эндрю, - сказал я, как мне показалось, довольно холодно.
- Эндрю... имя-то какое! – ухмыльнулся Поль. – Ты так... странно его произносишь... и красиво. Называй меня так. Слышишь, Джей?
- Слышу, Эндрю.
Он удовлетворенно рассмеялся, взял из моей руки ящерку и с игривой, какой-то полудетской улыбкой поднес ее лапке огонек зажигалки.
Я не чувствовал жалости к жертве. Я любовался убийцей. И до сих пор каждый день им любуюсь.
Думаю, если когда-нибудь Эндрю пожелает убить меня, я так же не смогу ему отказать. Может быть, глядя в его глаза, я даже не замечу собственной смерти.