Очень длинная пробка Это был один из тех утренних часов, когда ночь еще не отпускает, но день уже диктует свои условия. Я ехал на работу, в прокисший офис, где все грызли друг друга, как только могли. Я не хотел туда. Было семь часов утра, я хотел спать, хотел домой, в Л, где живет моя мать. Утро в Б, как всегда, началось паршиво. Я сел в пустой, что нехарактерно, автобус, сразу же попал в пробку. Это, признаться, даже меня порадовало. Я не особенно торопился, в отличие от представительного мужчины, сидящего у окна в конце салона. Тот распинался по поводу нашего государства, какое же оно… Мне было все равно. Я хотел спать. Внезапно ко мне с заговорщическим видом подсела молодая девушка, младше меня, симпатичная, со светлыми каштановыми волосами и яркими глазами. Она косилась на недовольного обстановкой в стране парня, немного посмеиваясь. - А вы знаете… - начала она и вдруг осеклась, добавив, словно самой себе: - Да нет, откуда вам! Она разочарованно покачала головой и уже собиралась встать. Признаюсь, ко мне редко подсаживаются симпатичные девушки, и я, как любой конченый романтик, решил, что это мой шанс. - Что я знаю? А? – спросил я, наверное, чуть быстрее, чем надо. Она посмотрела на меня почти сочувственно. - В том-то и дело, что ничего! И если бы только вы! – со вздохом проговорила она. - Тогда расскажите! – потребовал я, уже начиная чувствовать себя кретином. Она смерила меня оценивающим взглядом. - Чем вы занимаетесь? – спросила она. Я был немного удивлен, и от неожиданности сказал правду: - Я юрист. На девушку это произвело не самое благоприятное впечатление. - Ммм… Тогда вы тоже не знаете, что тот человек говорит полную ерунду? – спросила она. Я покосился на мужчину, до сих пор злого на весь мир. - А, ну да! Но, вы что-то имели в виду относительно политики и экономики… - Нет! – жарко возразила девушка, - Я о другом. Я о мире! Понимаете? О мире! - О каком мире? – начал настораживаться я. - О нашем, о каком же еще! Смешной ты! Я про мир! Ты… Тебе никогда не приходило в голову, что, например, вот этот поручень, - моя собеседница взялась за поручень в автобусе, - не существует? - Как не существует? Совсем? - Совсем! Не существует и все! Это иллюзия! - Его можно потрогать руками! – сообщил я, чувствуя в ней странное превосходство над собой. - А разве твои руки не могут обмануться так же, как глаза? – парировала она. Я задумался: - А, правда. Почему нет? Тогда где мы? Почему мы тут? - Мы так наказаны. Этот мир – не наш. Это вообще не мир! Это тюрьма! - Но как же тогда мы оказались здесь? Я не понимаю тебя… - Мы сюда сосланы, как на каторгу! Этот мир для нас чужой! Мы все хотим домой! Мы хотим купить билет на рейс домой! Только у нас это называется смерть. Те, кто провинился не очень сильно, уезжают рано, умирают молодыми, а остальные… - Да ты что… ты… - эта девушка начала меня пугать. - Не бойся! Хуже тебе уже не станет! - Не понял… - Ты ездишь на работу, которую ненавидишь, с которой тебя и так попросят максимум через месяц, ты оставил дом, который так любил, где живут твои отец и мать… - Просто мать. Отца нет, - рассеянно поправил я. Она кивнула. - И все было бы не так плохо, если бы ты ни к чему не стремился! Но ты стремишься! И это тебя убивает! Разве не лучшее наказание для зарвавшегося наглеца – бессилие, бездействие? Нет? - Откуда ты… Мы знакомы? - Не думаю, нет… Я просто знаю тебя, потому что ты такой же, как я! Мы с тобой из одного мира! Мне сразу вспомнился Маугли «Мы с тобой одной крови – ты и я!» - Все равно я ничего не понимаю с этими твоими мирами… - пробормотал я. Не знаю, почему, но мне хотелось говорить с ней, и уже не потому, что она симпатичная девушка. Она привлекала меня другим. Я правда как будто знал ее тоже. Все, что она уже успела сказать, было так безумно, что походило на правду. - Есть несколько миров, и не спорь со мной, пожалуйста! – добавила она, видимо, заметив, что я вот-вот опять прерву ее, - один из них – наш, другой – этот. Есть еще. В нашем мире живут люди! Они гораздо более совершенны, чем мы, они умеют контролировать свои желания, потребности и чувства. Они… мудрее… Они светлее и чище. Но и среди них находятся прохвосты, которые все норовят испоганить! – девушка проговорила это с такой злобой, какой я от нее ну никак не ожидал. - Их ссылают сюда, делят на части. - Делят на части? – снова удивился я. - Да, конечно! Делят! Земля не выдержит настоящего человека! Это невозможно! Приходится делить одного могучего, великого, бессмертного человека на несколько мелких, ничтожных людишек! Так нужно, понимаешь? – я кивнул. - Так вот, эти прохвосты – это мы! Вернее, мы только части их. Мы все хотим домой, хотя нам кажется, что мы боимся смерти. Нет. Мы желаем ее. Ты никогда не чувствовал в себе… потребности сделать что-то за двоих? Владеть несколькими языками, разными профессиями? -Да, было… Я не хотел становиться юристом. - О, иногда я думаю, что я могла бы сделать! Я хочу... Я хочу быть писателем, актрисой, журналистом, альпинистом, художником, хирургом, космонавтом, матерью! Я хочу ездить верхом, плавать на лодке, кататься на лыжах, шить мягкие игрушки, а еще, еще... – глаза у нее заблестели, она стала как-то задыхаться, видимо, от восторга. Она меня пугала. Впрочем, не меня одного. Оратор сзади заткнулся и теперь таращился на нас, - я хочу наряжать елки! - Что? – я думал, мне послышалось. - Я хочу наряжать елки! Ну, знаешь, елки перед Новым годом, на улицах! Ночью! Только представь себе, утром люди, как обычно, идут на свою дерьмовую работу, а у них во дворе стоит наряженная елка и мигает лампочками, представляешь? А это я! Я так сделала! Ты бы так не хотел? – она уставилась прямо мне в лицо своими странными глазами, и я просто пожал плечами. Иначе я поступить не мог. Я должен был обдумать ответ, а она явно не собиралась меня дожидаться. - Ты бы не хотел просто приносить людям счастье? - Но ведь эти люди – частички каторжников! Разве ты забыла? – спросил я. - Но ведь и ты тоже! Я смотрел на нее. Она себе верила. Странно, но я ей – тоже. Она убеждала меня. Как ей это удавалось? - Да, правда! – пробормотал я, тоже глядя на нее, - По одну сторону. Зачем ты... - Мало ли, как все обернется. Ты ведь не знаешь, что будет с тобой завтра? - Нет, почему, знаю. Завтра встану в 7 утра, пойду на работу... - Нет, не знаешь! Не знаешь, потому что все может измениться, если кто-то вмешается! Что, если... - ОНА ЗДЕСЬ!!! – раздался с автобусной остановки, до которой мы, наконец, доехали, истошный вопль. Кричала полная, губастая женщина. Она ловко вбежала в салон и схватила в охапку мою собеседницу, - Куда же ты опять убежала, глупенькая? Разве можно так убегать? - Мне просто хотелось прогуляться! Я не сделала ничего плохого! Я просто говорила тут с Джебом, - невозмутимо ответила девушка. - Теперь пора домой! Тебе нужно принять лекарства! – женщина взяла ее под руку и вывела из автобуса. Я вышел вместе с ними, хотя до моей остановки было еще далеко. Девушку с рук на руки предали водителю маленькой машинки, который усадил ее на заднее сиденье и пристегнул ремнями безопасности. Женщина, наконец, заметила меня, растерянного и недоумевающего. - А Джеб это вы, верно? - Похоже на то. На самом деле я не Джеб, я ей вообще своего имени не называл, - сказал я. Женщина лишь горько усмехнулась. - Она в этом не нуждается. Вы уж простите, у нее паранойя. Она думает о каких-то там мирах. Совсем больная. Не держите на нее зла, если она наговорила вам чего-то. Она не хотела. - Нет, напротив, я... – я не знал, что сказать. Нет, я, конечно, еще там понял, что она изрядно не в себе, но чтобы вот так вот... - Спасибо. - За что? – удивился я. - За то, что понимаете ее. Только сами-то особо не увлекайтесь! До свиданья! – сказала она и открыла дверцу машины. - Как ее зовут? - Маша. Ее зовут Маша. До свиданья, - повторила она и села в машину. Они уехали, а я остался. Вокруг по-прежнему было пусто и серо. Насколько было бы лучше, стой здесь наряженная елка, подумал я. «Она совсем больная». Совсем больная... А кто сказал, что мы здоровы?
