Помолвка - Есть новые жмурики? - бодро спросил Антон за завтраком, увидев, что я взяла в руки газету. Я испепелила его взглядом поверх страниц, - Ой, молчу, молчу! – проворчал он. - Но это не смешно, правда! – сказала я. Это действительно не было смешным. Вчера за школой, под трубами с горячей водой нашли уже пятый за эти две недели труп девушки с размозженной головой. По словам следователя, удары были нанесены тупым небольшим предметом, типа молотка, но орудие убийства пока не нашли. Мне было совсем не смешно. Тем более что все девушки были моего «типажа»: каштановые волосы, голубые глаза, от 18 до 20лет. Мне как раз 19 лет. Одна из убитых, Яна, училась со мной в одному универе. Я знала ее. У нас все сразу стали припоминать, кто был с ней знаком. Хотя при жизни о ней мало кто говорил, да и вообще вспоминал. Она была типичной серой мышкой. Наверное, она мечтала о популярности. Однако популярность ей принесла только ее смерть. Ее парень, такой же ботан, как она, напился с горя, по-моему, впервые в жизни. Я тоже была в шоке от того, что моя ровесница стала жертвой маньяка. На крыльце, где обычно курят студенты перед началом учебного дня, сегодня никого не было. В коридоре меня встретили заплаканные глаза, нервно заломленные руки девушек и растерянные лица парней. - Что стряслось? – спросила я одну, как мне показалось, более-менее вменяемую студентку. Она посмотрела на меня несчастным взглядом. - Еще одно убийство. Прямо здесь. Не знаю, как он проник сюда, но, похоже, ночью... Ну, как она оказалась здесь ночью? – разговаривая скорее, сама с собой, чем со мной пробормотала девушка. Я почувствовала, что сердце уходит прямо в пятки. - Кто это? Как ее зовут? – спросила я, наверное, тверже, чем следовало. Девчонка заплакала и ничего не сказала. Я погладила ее по плечу, даже не надеясь, что она успокоится. Я беспомощно огляделась по сторонам, наконец, увидев среди перепуганных студентов знакомое лицо. - Антон! – я помчалась к брату, который всегда приезжал сюда раньше меня. Он тоже выглядел растерянным и встревоженным. - Кто это? Антон! – я сама не заметила, как вцепилась в его отвороты рубашки. Видимо, мне было хуже, чем я думала. - Я ее не знаю. Но... она очень на тебя похожа, - тихо сказал он. - Что с ней сделали? - Э-э-э... Видишь ли... ее распяли. В актовом зале. - Как? Как это? Я... Что?! – в полном ужасе воскликнула я. Антона явно не привлекала эта тема, поэтому он вышел из себя. - Как? Приколотили гвоздями за руки и за ноги к стене! - Это была Оля Гутник, - сказала какая-то девушка, стоявшая рядом с нами. Я оглянулась на нее. Ну, уж ей-то маньяк не грозит: худая, с черными волосами и глазами, маленького роста. Не его типаж, - Ты должна ее знать. Она с факультета психологии. - Да? Погоди, Оля Гутник – это Элли что ли? – спросила я, пораженная своей догадкой. Я отлично знаю Элли! Мы с ней иногда даже сидели рядом на лекциях. Она давала не переписать конспекты, когда я болела. Она была очень милой девушкой, но мы никогда не были подругами. Даже ее настоящего имени я, оказывается, толком не знала. И все же меня поразила ее столь внезапная и дурацкая смерть. Что она забыла среди ночи в университете? Или решила пораньше прийти на лекцию? От этой мысли мне вдруг стало смешно. Я расхохоталась против своего желания. И вдруг подумала: «Когда смешно, тогда не страшно», и если я и боялась оказаться следующей, то теперь этот страх отступил. Теперь почти все студенты отказались от ночных вечеринок в общежитии, они принялись строить предположения относительно личности убийцы. Я все время видела, как мало знакомые мне люди пристально вглядываются в мое лицо, смотрят в глаза, словно надеются прочитать в них признание. Я тоже часто ловила себя на мысли о том, как выглядел бы окровавленный молоток в руке «того парня». Но ничего подобного больше, слава богу, не происходило, поэтому вскоре универ зажил своей обычной жизнью. После похорон Элли Гутник страсти совсем поутихли. Казалось, маньяк успокоился, а может, и не было никакого маньяка?.. *** В тот день я сильно задержалась в универе, поэтому домой возвращалась поздно. По главной улице шествовала какая-то пьяная в стельку компания, и я, решив миновать ее, свернула в подворотню, вернее, в маленький глухой дворик, где сейчас никого не было. Наступала весна, апрель, талая вода заливала асфальт, я слышала цокот своих каблуков об него. К цокоту примешивалось легкое хлюпанье – из-за воды. Помню, мне хотелось чувствовать себя влюбленной. Весна вступала в свои права, любовь ко мне все не приходила, хотя я ее очень ждала. В порядке компромисса я влюбилась в вечер. Он и правда был потрясающий. На небе проглядывали сквозь тучи звезды, свет фонарей отражался и рябил в лужах и ручейках, ветер почти стих, было тепло, так, что я сняла с головы бейсболку и высыпала на плечи длинные волосы. Как раз в это время под фонарем показалась изящная мужская фигура. Я пригляделась к нему. Его внешность мне была незнакома. Черные волосы, небрежно обрамляющие узкое лицо, большие печальные глаза, точеный нос... Признаться, он меня заинтересовал. Таким я себе представляла Гамлета. Я уставилась на него, абсолютно не думая, что, наверное, у меня совершенно дурацкое лицо. Он тоже смотрел на меня, но мне было непонятно его выражение лица... На нем читалось как будто узнавание. Но не полное, будто он видел меня раньше, и теперь не может вспомнить, где именно. Я сделала над собой усилие и отвернулась. Почему-то я надеялась, что он меня окликнет или пойдет за мной. Но он не сделал ни того, ни другого. Я не выдержала и оглянулась. Он все еще стоял, освещенный светом фонаря. Только теперь, мне показалось, на его лице мелькнула улыбка. Я тоже улыбнулась и, отвернувшись, пошла дальше. На следующий день этот парень не шел у меня из головы. Я замечталась о нем на лекции, и преподаватель сделал мне замечание, но мне было все равно. Я была влюблена в непонятно кого. После всех занятий я нарочно пошла в библиотеку, чтобы потянуть время и вернуться домой так же поздно, как вчера. На улице стало темнеть, и я собрала все свои книги, затолкала их в сумку, оделась с какой-то особой тщательностью, расчесала волосы и подкрасила губы, по-прежнему не понимая, зачем я все это делаю, но прекрасно сознавая тот факт, что опять пройду пустынной улицей, по которой обычно даже днем стараюсь не ходить. Пьяной компании не было. Вообще никого не было. Я свернула в пустынный двор. Что я собиралась делать? Знакомиться с ним? Оставлять ему свой номер телефона? Почему-то это казалось глупым. Я сразу думала о нем как о человеке, если с этой планеты, то уж точно не из двадцать первого века. Для меня была дикостью сама мысль о том, чтобы спросить, есть ли у него аська. Подумав об этом, я сама не секунду задумалась над тем, есть ли аська у меня. Странно, но почему-то мне словно передалась его «несовременность». Еще более странным было то, что я вдруг испытала сильнейшее отвращение к миру, в котором жила до сих пор. Ради него я была бы рада от всего этого отказаться, лишь бы просто быть рядом. В то же время, какой глупостью мне казались эти чувства. Любовь просто по определению не должна возникать так быстро! Но она возникла. Итак, я завернула за угол и сразу увидела его в свете того же самого фонаря. Я пошла по двору, слушая, как опять цокают мои каблуки, и хлюпает вода. Сейчас самой заветной моей мечтой было, чтобы этот тротуар длился и длился, а я шла и могла смотреть ему в глаза так, как сейчас. Он тоже смотрел на меня, хотя было ощущение, что он смотрит прямо в меня, заглядывает в душу. В другой раз это напугало бы меня или разозлило, но теперь это чувство доставляло только наслаждение. Мне хотелось, чтобы он прочел меня, как раскрытую книгу. Он улыбался. Мне показалось, он меня ждал. Ну, ничего, ведь я тоже его ждала. Я поравнялась с фонарем, теперь мне надо свернуть к своему дому. Но я понимала, что просто не в силах это сделать. На ватных ногах я подошла к нему, не зная, что сказать. Теперь фонарь лил свет на мое лицо, влажные волосы, рассыпанные по плечам. Я придвинулась к нему, заглянула в лицо. Мне было наплевать, как я выгляжу, как все это выглядит со стороны. - Здравствуй, - сказал он, ничуть не удивленный. - Здравствуй, - сказала я. Почему-то я знала, что он не причинит мне никакого вреда, никакой боли. Он молчал, опять смотрел в меня, он был ужасно близко, его руки были скрещены за спиной. Я тоже ничего не говорила. Мне казалось, как только придет время, он все скажет сам. Так прошло несколько коротких минут, которые я не забуду никогда в своей жизни. Глядя на него, я как будто находила себя, как будто вспоминала что-то родное, мое, но давно забытое и проданное за глупую жизнь в этом мире. С каждым мгновением моя любовь росла, превращаясь в помешательство. Меня влекло к нему, как ни к кому до него. Причем я видела, что его с натяжкой можно считать красивым. Нет, красивым он не был. И в то же время он был идеальным, а у меня не было никаких шансов или сил, чтобы устоять перед ним. Теперь я была его, принадлежала ему по праву. Я не стала бы противиться любой его воле, какой бы она не была. - Это ты? – тихо спросил он, - Это тебя я искал? Ты моя жена? Это ты? - Да. Твоя, - прошептала я, чувствуя, что говорю правду. Почему бы и нет? Я его жена! Я просто не смогла бы ему солгать. Он снял со своего пальца кольцо. Я сделала то же самое со своим. У меня было кольцо, которое я носила, не снимая. Он надел свое кольцо на мой палец, я свое – на его. Он поднял мое лицо за подбородок, по-прежнему глядя в глаза. Его губы были приоткрыты, они казались самым желанным, что только может быть в мире. Наши губы соединились в поцелуе, и это было всем, к чему мы оба только могли стремиться. За его спиной на асфальт упал молоток...
