Пришел как то Иванушка-дурачек Кщею угрожать: мол отдавай свои сокровища, а иначе иглу с душой твоей сломаю. И с собой ту иголку притащил – ту самую с душой Кщеевой. Входит в харомы Кщеевы, видит зал небольшой, да каменный трон на нем – и все совсем без украшений из золота иль серебра. Иванушка подумал – значит Кщей все золото где то в другом месте прячет, не кажет. На троне в зале том сам Кщей сидит – иссохший труп с горящими синим огнем глазами в такой же истлевшей одежде без золота и серебра, без украшений. Значит и на себе экономит Кщей – подумал Иванушка.
Подходит он к Кщею и говорит: А ну гони золото, а то я иглу сломаю!
- Ломай.
- Ты что за душу свою не боишься? Ты ведь тогда умрешь.
- Душа мне не нужна, я выбросил ее за ненадобностью.
- Ну тогда ее ломаю! – и театрально сломал ее, хотя оваций ожидать в пустом зале было не от кого в случаи успеха.
… Кащей как был «живой» так и остался. Почесал макушку Иванушка и думает – если игла не сработала, то может и золота у него нет и спрашивает – а золото у тебя есть?
- Золото знания.
Понял Иванушка, что за зря пришел: Ну-у-у тогда, это, извини.
Дверь в зал внезапно захлопнулась, отрезая путь к отступлению и Кщей ответил: я никого ни за что не прощаю, за все надо платить.
- Но мне нечем платить – сказал Иванушка, показывая пустые карманы.
- Ошибаешься я извлеку золото знания из твоего тела.
- Это как?
- Мне нужны живые подопытные для моих экспериментов.
- А что такое «эксперименты»?
- Скоро ты узнаешь…
***
2. Три племени
Жили были в в лесу два племени – медвежье племя и заячье. Первое племя назвали медвежьем за то, что медведей не боялись, да охотились смело на дичь любую - и крупную, опасную, и мелкую, хилую. Далеко от стойбища отходили медвежьи, много добычи домой приносили. Второе же заячьим было прозвано, так как на зайцев только и умело охотится, а крупную дичь и хищников боялось. Голодно то племя жило. Жил в лесу волхв да хаживал только в медвежье племя, а в заячье нечасто заглядывал. Спросили его тогда заячьи: «Почему наше племя стороной обходишь, по что призираешь нас?». Волхв ответил тогда: «Призираю вас за трусость вашу». Призадумались тогда заячьи. Были среди заячьих пять человек, которые не боялись пауков, крыс, сов и летучих мышей и всякой другой «нечестии». Решили они, что не трусы они вовсе, ведь и медвежьи пауков и нечести всякой боятся, да и с трусами им делать нечего. Пошли тогда пятеро на болота зловонные дальние, где огни странные синие по ночам мигали, да основали там новое стойбище, назвались племенем паучьим. Дальше болота паучьи носа не высовывали поскольку медведей, да хищников по прежнему бояться, но говорят теперь научились охотиться на жаб, лягушек и пауков.
С тех пор живут в том лесу три племени – медвежьи, заячьи и паучьи. Заячьи тех и других боятся. медвежьи как на теми, так и над другими посмеиваются, паучьи тех и других удивляют – один только волхв не удивлен: «Паучьи страхом злым, да мороком обрядились, а смелей не стали».
***
3. Акула и рыбы прилипалы
Жила была акула. Плыла она однажды в водах теплых южных. Проплывала мимо акулы рыба-прилипала, дай думает прилипну к ней, акула то здорова, силена, далеко да быстро плывет. Прилипла. Плывет себе плывет, ест остатки еды, что из пасти выпадают, довольна жизнью. Начала тогда прилипала хвалить акулу: «Сильная ты и смелая, щедра душой ты. Всех других акул прекрасней и страшнее. Но почему такая великая акула не имеет имени? У тебя должно быть грозное имя!». Подумал акула, а ведь и в правду, почему у нее нет имени? Думала, думала акула – никак имя не может придумать. Тогда прилипала подсказала: «Может быть Брангогона? А что звучит!». Удивилась акула, и в правду имя грозное красивое, согласилась. Хвалит теперь рыбка-прилипала акулу пуще прежнего, да так, что акула и вправду стала считать себя самой грозной и великой акулой в океане. Прилипла к той акуле еще она рыбка-прилипала, да еще одна – вместе они начали хвалить акулу.
Однажды охотилась акула вместе с другими акулами на тюленей. Заметили другие акулы: «Медленно плывешь, не успеваешь за нами. По сему не будем мы с тобой вместе охотится. Ты бы лучше прилипал своих согнала бы с ела своего, глядишь по расторопней будешь.» Обиделась тогда акула, ведь она самая великая акула в океане, как же они посмели такое сказать. Рыбки прилипалы вторили ей: «Ты самая великая акула в океане. Завидуют они тебе потому и врут, что медленно плаваешь. Да и зачем тебе быстро плавать, самой великой акуле остальные акулы должны приносить еду и слушаться беспрекословно.»
Подумала Брангогона да сказала другим акулам: «Я самая великая акула в океане. По сему надлежит вам охотится под моим началом. А то что плаваю медленно – то думаю о том, как бы всем нам лучше охотится.» Не терпели акулы над собой никакого начальства, да и знали они что Брангогона не больше ихнего в охоте смыслит – уплыли они не попрощавшись да бранью глупость и зазнайство ее покрывали.
Обиделась акула на других акул пуще прежнего. Тогда рыбки прилипалы начали говорить: «Они не приняли тебя потому что другая ты – особенная. Мы и ты – особое племя Брангогонитов. Мы будем жить ради нашей общей пользы по своему разумению, отдельно от непонимающих нашего величия и мудрости.
Долго еще плавала акула «Брангогона» по морям и океанам, покуда не состарилась, да охотится ей трудно стало. Видят рыбки-прилипалы, что акула старая стала, немощная. Бросили они ее одну умирать.
С тех пор в океане плавает великое племя Брангогонит и вещает всем акулам: «Что племя их особенное – мудрое, красивое, великое и древнее. И предок наш изначальный Великая и Всесильная Акула Брангогонита». Говорят не мало акул вступило в это племя ради того, что бы быть «особенными».
