Вторая половина девятнадцатого века стала тем временем, когда весь уклад жизни Старого Света начал претерпевать необратимые изменения. Традиционная европейская мораль, напрямую связанная с христианством, уже не могла в полной мере отвечать интересам общества, вступившего на путь технического прогресса и тотального потребления. Многовековое господство церкви, пронизывавшее все слои жизни людей того времени, стремительно сходило на нет. Казалось бы, для огромного числа творческих натур, одержимых тягой к свободе и максимальному выражению собственного художественного потенциала, настаёт долгожданное время процветания. Поэт мог сочинять стихи, понимая, что для него не осталось запретных тем, художник получал возможность писать картины, более не заботясь о церковной цензуре. На деле, однако, всё оказалось гораздо сложнее. Кризис традиционных ценностей порождал в людях, не имевших возможности сходу приспособиться к царящим вокруг переменам, целый калейдоскоп мрачных эмоций и мыслей. Страх перед завтрашним днём, ощущение распада привычного мира, гибель старых идеалов и полное отсутствие новых – вот причины, породившие уникальное культурное явление, впоследствии названное декадансом.

Само слово «декаданс» имеет французское происхождение, наиболее распространённый вариант его перевода – упадок. Возникновение и популяризация этого термина напрямую связана с творчеством французского поэта Шарля Бодлера (1821- 1867), в 1857г. опубликовавшего сборник стихов с говорящим названием «Цветы Зла». Бодлер и последовавшая за ним плеяда более молодых авторов, т.н. «проклятых поэтов» (П. Верлен, А. Рембо, С. Малларме и др.) боготворили красоту, возводили её в абсолют, считая, что она стоит за гранью добра и зла, гармонично сочетая в себе оба этих полюса. Красота больше не является достоянием Бога, в самой её сути заключено и божественное, и дьявольское начало.

Красотой обладает античная статуя и шлюха в борделе, полотно великого Рембрандта и разлагающийся труп лошади. Пребывавший в тоске поэт мог воспевать как блаженство, так и болезнь, как чистоту, так и порок. Бодлер всегда старался примирить непримиримое, в его мире любовь соседствует с развратом, умиротворённость с безумием, Бог с Дьяволом. Неудивительно, что многие критики поспешили дать заключение о злой, тёмной природе его творчества. Некоторые в открытую стали называть поэта сатанистом, и нельзя сказать, что у них не было для этого определённых оснований.

Впрочем, все доводы о сатанинском характере стихов Бодлера весьма условны. Он сделал источником своего вдохновения самые разные, в том числе и очень мрачные стороны жизни. Поэт поклонялся Красоте, единственной силе, которая, согласно мнению декадентов, способна свести воедино любые противоположности. При этом сам Бодлер так и не смог разобраться с теми противоречиями, которые охватили его разум. Это, возможно, и явилось одной из определяющих причин душевного недуга, охватившего поэта в конце его жизни. Бодлер умер в 1867г., пребывая в состоянии полного помрачения рассудка.

Ещё один француз, Артюр Рембо (1854 – 1891), завершил свой творческий путь в девятнадцать лет, не написав после 1873г. ни одного стихотворения. Его основным стремлением было перешагнуть все барьеры, выйти за тот предел, где нет более сковывающих человека норм морали, нравственности и разумности. Вся короткая поэтическая жизнь Рембо представляла собой постоянный, непрекращающийся мятеж. Он мечтал о новой поэзии, в которой ни форма, ни содержание не будут иметь определяющего значения, где будет главенствовать лишь поток чистой энергии Творения.

«На большом расстоянье отсюда, над моим подземным салоном, укоренились дома и сгустились туманы. Красная или чёрная грязь. Чудовищный город, бесконечная ночь!

Несколько ниже – сточные трубы. По сторонам – только толща земли. Быть может, встречаются здесь луна и кометы, море и сказки.

В час горечи я вызываю из воображения шары из сапфира, шары из металла. Я - повелитель молчанья. Почему же подобье окна как будто бледнеет под сводом?»

Рембо презирал и ненавидел подавляющее большинство современных ему литераторов, его появления на различных творческих вечерах неизменно сопровождались грандиозным скандалом. Пытаясь пробудить в себе вдохновение, поэт-подросток подчас шёл на весьма рискованные эксперименты: он сознательно изнурял себя бессонницей, голодом, употреблением абсента и гашиша.

Надо сказать, что многие поэты и художники того времени проявляли недюжинный интерес к наркотикам. Наиболее популярны в их среде были опиум и гашиш, позднее – кокаин. Декаденты любили употреблять зелья по разным причинам: одни были увлечены идеей расширения сознания, другие попросту стремились упиваться собственной аморальностью. Так или иначе, многие из них стали всё больше приобщаться к проблеме самих корней порока. Больше других в этом преуспел молодой поэт Исидор Дюкасс, писавший под псевдонимом граф де Лотреамон. В своём, по сути, единственном произведении «Песни Мальдорора» он выводит героя, который представляет собой нечто абсолютно враждебное человеческой природе.

«Иные пишут для того, чтобы заставить публику рукоплескать своей добродетели, напускной или подлинной. Я же посвящаю свой талант живописанью наслаждений, которое приносит зло. Они не мимолётны, не надуманы, они родились вместе с человеком, и вместе с ним умрут. Или благое Провидение не допустит, что бы талант служил злу? Или злодей не может быть талантлив?…Так вот, мелодии, которые певец исполнит перед вами, не новы, но то и ценно в них, что надменные и злобные мысли моего героя каждый обнаружит в себе самом».

Герой Лотреамона Мальдорор обладает поистине дьявольской жестокостью. Он душит подростков, режет на куски маленьких девочек и непрерывно противостоит Господу Богу, который занимает по отношению к нему явно вторичное положение. Мальдорор отчасти отождествляется автором с Сатаной, вечным хулителем Всевышнего. Последний, надо сказать, тоже не являет собой образец для подражания. Лотреамон постоянно изображает Бога в весьма неприглядном виде: то выползающим пьяным из кабака, то предающимся распутству и откровенным половым извращениям. На первый взгляд «Песни Мальдорора» вполне можно принять за апологетику сатанизма, если бы не абсолютно экспериментаторский характер самого произведения. Создаётся впечатление, что Лотреамону просто не терпелось создать нечто принципиально новое, что, опять-таки, должно было выходить за рамки общепринятой морали и шокировать обывательскую публику. Отсюда и интерес к сатанизму, и детальное описание многочисленных злодеяний, творимых героем.

Проблема зла занимает значительное место в творчестве Жориса-Карла Гюисманса (1848 – 1907). В одном из главных своих произведений, романе «Там, внизу» приведена история барона Жиля де Рэ, сподвижника Жанны д’Арк. Жиль де Рэ пытался стать чёрным магом, и, желая привлечь на свою сторону силы Тьмы, он замучил насмерть больше сотни детей. Гюисманс приводит детальное описание извращённых оргий барона, каждая из которых заканчивалась убийством. В том же романе автор повествует о чёрной мессе, проведённой в Париже сатанинским священником каноником Докром.

Другой роман Гюисманса, «Наоборот», интересен тем, что его главный герой не бунтует против действительности, а укрывается от неё в маленьком искусственном мире своего родового замка. Взамен объективной реальности герой Гюисманса создаёт свою собственную, сплошь состоящую из картин, книг, явств и напитков. Этот мотив характерен для декадентов всех времён – неприятие реальной жизни, попытка укрыться от действительности за ширмой красоты.

Возникший во Франции декаданс очень быстро нашёл своих последователей во всей Европе и за её пределами. «Главным» английским декадентом был Оскар Уайльд, постоянно подвергавшийся преследованию властей за свои многочисленные пороки, в число которых входили наркомания и гомосексуализм. Сходными увлечениями отличался и британский оккультист Алистер Кроули, популяризатор ритуальной магии, которого многие до сих пор считают одним из столпов современного сатанизма. Австрийская культура, помимо прочего, прославлена мрачной, и в то же время изысканной поэзией Георга Тракля. Мотивами одиночества и всеобъемлющего ужаса пронизаны полотна норвежского художника Эдварда Мунка. Вообще, в живописи того времени декадентские мотивы встречаются очень часто. Красотой упадка и разложения полнятся картины А.Бёклина, П. Сезанна, А.Кубина, отчасти В. ван Гога и Г. Климта.

В России дело обстояло сложнее. Отечественное искусство ко второй половине девятнадцатого века обрело такую самостоятельность и силу, что оно само порождало собственные течения. Русским поэтам, писателям и художникам не было нужды заимствовать какие-либо мотивы и тенденции из-за рубежа. Таким образом, вплоть до начала двадцатого столетия мы не знаем ни одного отечественного автора, которого можно было бы назвать декадентом. Но с воцарением эпохи «серебряного века» с его культом свободы и поиска новых форм элементы декаданса начинают проявляться всё отчётливей. Отдельные подобные темы встречаются в творчестве практически всех русских поэтов того времени. А. Блок, А. Белый, Н. Гумилёв, Ф. Сологуб, В. Брюсов и многие другие нередко включали в свои произведения описанные выше мотивы. Исключение составляют разве что С. Есенин и В. Маяковский.

По окончании Второй Мировой войны в искусстве главенствовали новые течения (неореализм, экзистенциализм), несколько отодвинувшие тёмные мотивы декадентской лирики на второй план. Наиболее последовательными приверженцами декаданса во второй половине двадцатого века стали японский писатель Юкио Мисима и итальянский кинорежиссёр Лукино Висконти (особенно в позднем периоде своего творчества). Показательным примером может служить его фильм «Гибель богов», повествующий о становлении нацизма в Германии. Главный герой (его играет актёр Хельмут Бергер), отпрыск знатного аристократического рода Мартин фон Эссенбек, полный подавленной агрессии и ужасающих сексуальных комплексов, всё больше втягивается в орбиту творящегося вокруг зла. Развязка фильма шокирует – Мартин насилует свою мать, после чего убивает её вместе с молодым мужем, заставив их принять яд.

Было бы странно, если бы декадентская лирика со своим воспеванием упадка, местами переходящим в неприкрытый сатанизм, не вошла бы в сферу интересов рок-музыкантов. Наиболее отчётливо процесс слияния декаданса и рок-н-ролла проявился в начале восьмидесятых, в период становления пост-панка, возглавляемого The Cure, в лирике которых декадентские мотивы звучат особенно выразительно. Эти мотивы более всего популярны среди групп, исполняющих dark wave, готику всех мастей и отчасти металл. Элементы произведений французских «проклятых поэтов» встречаются в творчестве Current 93, The Protagonist, Elijah’s Mantle и им подобных. Знаменитые Dead Can Dance даже своим названием подчёркивают собственное кредо (созвучно с decadence), а один из их ранних альбомов, «Spleen and Ideal» («Сплин и идеал») носит название цикла стихов Бодлера. Из других готов особый интерес вызывают Sisters of Mercy и полубезумные Umbra et Imago.

Из более тяжёлых образцов упадочные декадентские мотивы встречаются в музыке и лирике Tiamat, Moonspell, Katatonia и им подобных. В качестве примера из области black metal могут быть приведены Arcturus, Ulver и другие проекты Гарма. Интересуется декадансом и Dani из Cradle of Filth, о чём он не преминул поведать в одном из своих интервью. Из отечественных исполнителей больше всего стараются попадать в струю эстрадные звёзды первой величины Агата Кристи. Жаль только, что основные черты декадентской лирики – красота и утончённость, - в исполнении братьев Самойловых нередко вырождаются в откровенную пошлость.

Декадентское искусство уже на протяжении почти полутора веков выдерживает испытание временем. Что будет дальше? Сможет ли культ красоты выжить в эпоху тотальной технократии? По крайней мере, очень хочется на это надеяться.